Будто на бриге ждали этого жеста, из-за его кормы появилась лодка-«четверка» с двумя гребками и рулевым, а на носовой банке сидел офицер. Я сперва подумал, что это шкипер брига едет брататься и хвастаться добычей, но, когда подошли ближе, понял, что это испанец. Скорее всего, он из гарнизона Малаги и направляется к нам, чтобы выяснить цель визита.

Я не был уверен, что выяснит испанский офицер только то, что хотелось бы нам, поэтому тихо приказал:

— Баркас подтащить к правому борту, оборудовать там одни штормтрап, а второй — по левому борту. Абордажной партии приготовиться к погрузке в баркас. Комендорам к орудиям, зарядить ядрами.

Уйти ни с чем было бы глупо. Раз уж влезли, пойдем до конца. На береговой батарее всего пара часовых. Остальные, привыкшие за много лет спокойной жизни отдыхать на службе, наверняка сидят сейчас в одном из домов неподалеку от пушек, а может, уже отправились по личным делам в город. Самое большее минут через тридцать будет темно. Надеюсь, до наступления темноты батарея не успеет сделать много прицельных выстрелов.

— На флейте не должно быть много французов. Как захватишь его, сразу руби якорный канат, ставь все паруса и иди на выход в море, курс зюйд-ост. Не останавливайся, чтобы ни случилось, на огонь с берега не отвечай, огни не зажигай, нас не жди, веди приз в Гибралтар, — шепотом проинструктировал я лейтенанта Хьюго Этоу.

— Будет сделано, — тихо подтвердил он и пошел к оборудованному на правом борту штормтрапу.

Я перешел на левый борт, к которому приткнулась лодка с испанским офицером. Молодой и ловкий, он быстро поднялся по штормтрапу, перевалился через фальшборт, спрыгнул на палубу. Сделав два шага в мою сторону, замер и более внимательным взглядом окинул стоявших па главной палубе людей. Наверное, мы не слишком похожи на экипаж французского военного корабля, хотя рядом с непрошенным визитером были в основном корсиканцы, которых внешне не отличишь от провансальцев. Впрочем, может быть, это мне так кажется, а испанец с первого взгляда определит, кто есть кто из жителей Средиземноморья.

— Добрый день! — произнес я на испанском языке. — Рад приветствовать вас на борту английского военного корабля!

Молодой человек положил правую руку на эфес шпаги, но сразу понял, что сопротивляться бесполезно, улыбнулся, стараясь не показать испуг.

— Вы обязаны были поднять национальный флаг! Вы нарушили правила войны! — нашелся он.

— Мы еще не начали военные действия, не произвели ни одного выстрела, — возразил я. — Ты — мой гость. Отпущу, если благополучно выйдем из бухты.

— Я — заложник? — уточнил он.

— Может и такое случиться, если ваши пушки начнут стрелять по нам, — ответил я. — Поэтому пошлем твою лодку к береговой батарее, чтобы предупредили о твоем нахождении на борту корвета. Надеюсь, командиру батареи не безразлична твоя судьба?

— Я тоже надеюсь! — криво усмехнувшись, неуверенно молвил испанский офицер.

— Начинаем погрузку абордажной партии! — приказал я лейтенанту Хьюго Этоу.

Баркас у правого борта, виден с береговой батареи, но не французам. Надеюсь артиллеристы не сразу сообразят, кто и зачем грузится в баркас. Я подождал, когда он обойдет корвет по корме и направится к флейту.

— Скажи своим людям, чтобы быстро плыли к батарее. Пусть предупредят, что ты погибнешь первым, если начнут стрелять, — сказал я испанскому офицеру.

Наверное, возможность погибнуть от своих сильно его напугала, потому что зачастил со скоростью испанского базарного торговца, начав и закончив фразой:

— Передайте капитану Мендосе, чтобы не стрелял, иначе попадет в меня!

Испанская лодка рванула к берегу, а баркас в это время прошел по корме брига и направился к флейту. На французском корсаре начали догадываться, что мы не французские военные моряки, по крайней мере, на главной палубе началась суета.

— Поменять флаг! — скомандовал я матросу у грот-мачты, а комендорам: — Пушки к бою!

Французский флаг стремительно полетел вниз, а вместо него взвился английский. Заскрипели, открываясь, крышки пушечных портов, стволы карронад высунулись наружу на самую малость.

— Целиться ниже ватерлинии! — отдал я следующий приказ комендорам.

На захват брига у меня не было ни времени, ни матросов. Наверняка на нем пять-шесть десятков человек. Если и на него послать соизмеримую абордажную партию, то на корвете некому будет стрелять и работать с парусами. Но и ничего с ним не сделать тоже нельзя, иначе будет безнаказанно обстреливать и нас, и, что хуже, тех, кто нападет на призовое судно.

И на флейте, к борту которого подошел баркас, и на бриге поняли, что праздник вдруг закончился. Если на призе сопротивляться никто не собирался, понимая, что в баркасе намного больше людей, а за убийство или ранение могут наказать беспощадно, то на палубе корсарского судна появились люди с мушкетами и двое начали устанавливать на фальшборте однофунтовый фальконет на вертлюге.

— Орудия готовы к бою! — доложил мичман Роберт Эшли, которого прямо перло от счастья, что участвует в самом настоящем бою.

— Огонь! — скомандовал я.

Корвет задрожал от залпа. Такое впечатление, что грохот испугал его, заставив задергаться. Представляю, как испугались горожане, а еще больше — солдаты гарнизона, которым, как и большинству нынешних испанцев, абсолютно не хотелось погибать. Между нашим кораблем и корсарским судном повисло густое облако черного дыма. Когда дым раздуло ветром, открылся бриг с развороченным левым бортом. С расстояния метров пятьдесят промазать трудно. Все десять больших ядер угодили в цель, но три легли намного выше ватерлинии. Жаль, не смогу вычислить, кто так сильно промазал. Остальные попали возле ватерлинии, немного выше или ниже нее. В две пробоины уже затекала вода, а до остальных было по несколько сантиметров. Если первые две не заделают в ближайшие минуту-две, то потом спасти судно будет практически невозможно, придется выбрасываться на мель, чтобы не затонуть. Если успеют.

— Лево на борт! Ставим паруса! — приказал я.

Корвет начал медленно поворачивать влево, одновременно немного приближаясь и к берегу. Там на батарее все еще были только часовые. Они смотрели на нас и пытались понять, что происходит. Такое впечатление, что английский флаг на нашей грот-мачте принимали за глупую шутку.

На флейте, который был повернут к ветру левой раковиной, тоже обрубили якорный канат и начали ставить паруса и поворачивать вправо. По нему стреляли с брига из мушкетов, но не очень часто. У французских корсаров появились другие более важные дела — собрать личные вещички, спустить на воду катер и лодки и погрузиться в них до того, как бриг осядет слишком глубоко или, что еще хуже, ляжет на борт.

Я уже подумал, что выскочим из бухты без потерь, когда прогремел залп береговой батареи. Видимо, капитан Мендоса не высоко ценил жизнь своего сослуживца. Корвет в этот момент был метрах в четырехстах от батареи и под острым углом к ней, но четыре ядра угодили в цель. Попадание одного я увидел, потому что врезалось в стеньгу грот-мачты и срезало ее. Два матроса свалились с марса на палубу, как перезрелые груши. Стеньга наклонилась, удерживаемая тросами такелажа, и на несколько секунд замерла в таком положении. Этих секунд хватило остальным марсовым, чтобы соскользнуть на руках по марса-фалам на палубу. Наверняка обожгли ладони, но это лучше, чем свалиться с высоты вместе со стеньгой, которая рухнула вперед, оборвав несколько канатов. Еще три ядра попали в корпус выше ватерлинии. Одно из них сшибло с лафета карронаду, убило двух комендоров и оторвало ногу третьему.

Не зная, насколько хорошо обучены испанские артиллеристы, я дал им две минуты на перезарядку, после чего напрягся, ожидая следующий залп. Теперь мы были практически кормой к батарее, и ядра полетят в каюты, мою и офицерскую, и выше, над шканцами, сметая тех, кто на них стоит. Прошло три минуты, пять. Мы удалились от батареи еще на кабельтов или даже больше. Испанские пушки не стреляли. Не знаю, что их остановило. Еще достаточно светло и расстояние не такое уж и большое, есть шанс попасть в цель. Может быть, капитану Мендосе наконец-то передали слова нашего заложника или он понял, что критических попаданий не будет, а по мелочи тратить ядра и порох не захотел. Флейт двигался левее и впереди нас, еще дальше от батареи. Шел быстрее. У него все мачты целы, а на борту, как я понял, находились пленные английские матросы, которые быстро поставили все паруса.